Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "T"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: долг - почтить благодарным словом память русского поэта, который больше, чем кто-либо иной, сделал для того, чтобы русскому народу и всем, кто читает по-русски, раскрылись во всем блеске неисчерпаемые сокровища армянской поэзии. Этим поэтом был Валерий Брюсов. "Вряд ли я ошибусь, - писал Брюсов в 1916 году, - если скажу, что армянская поэзия, особенно поэзия прошлых веков, составляет для большинства русских читателей то самое, что на старинных географических картах означалось белым местом с лаконической надписью: "terra incognita" - область неведомая". В положении таких читателей был, по его признанию, и сам Брюсов. Когда в дни империалистической войны, летом 1915 года, представители Московского армянского комитета обратились к нему с просьбой взять на себя редактирование сборника, посвященного армянской поэзии в русском переводе, он ответил решительным отказом. "С одной стороны, - писал он впоследствии, - мне представлялось невозможным редактировать книгу, относящуюся к той области знания, которая мне едва знакома; с другой (сознаюсь в этом откровенно) -я не предвидел, чтобы подобная работа могла дать что-либо важное, что-либо ценное мне самому". В конце концов, он решил приступить к работе, сначала в виде опыта. И здесь мы еще раз должны подивиться той суровой требовательности, с которой Брюсов относился к себе, тому сознанию литературной ответственности, которое было ему присуще. Прежде чем взяться за труд переводчика и составителя книги, он прочел, по его словам, целую библиотеку книг на разных языках (русском, французском, немецком, английском, латинском, итальянском), ознакомился с армянским языком и с тем из армянской литературы, что мог найти в переводе. Эти кабинетные занятия...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: француженка, говорит он своим читателям о пчелах и шпаге, о "рулетке" и всеобщем избирательном праве, а под конец, в статье "Оливковая ветвь", и о современном политическом положении. "Уже много столетий, - пишет он, - занимаем мы эту землю, и самые страшные опасности - все уже в прошлом. Каждый проходящий час увеличивает наши шансы на долгую жизнь и победу. Общая сумма культурности на всем земном шаре никогда не была так высока, как теперь. Афины, Рим, Александрия были только лучезарными точками, котором грозил окружавший и, наконец, всегда поглощавший океан варварства. Ныне, если не считать жёлтой опасности, которая, кажется, не серьёзна, уже невозможно, чтобы нашествие варваров погубило в несколько дней наши существенные завоевания. В худшем случае можно ожидать только остановки ненадолго и перемещения духовных богатств". Откуда эта самоуверенность тона? И откуда это сытое самодовольство? Оправдывают ли их история и события дня? И не ирония ли Случая, которого сам Метерлинк признает за божество и который часто оказывается божеством, любящим зло посмеяться, - не ирония ли Случая, ...
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: или ссадин от пляски босиком на лугу и от бега по лесу. Наконец, - и это самое важное, - на моей груди не было заметно знака от укола рогом, которым, как мне казалось, мастер Леонард поставил на мне вечное клеймо Дьявола, sigillum diabolicum. С другой стороны, связность и последовательность моих воспоминаний далеко превосходили всё, что обычно имеет место по отношению ко сну. Память сообщала мне такие подробности о бесовских игрищах, которые до того времени были мне решительно неизвестны и измыслить которые не было у меня ни малейших оснований. Кроме того, мне совершенно ясно представлялось, что участвовал я в хороводе ведьм телесно, а не духом, если даже допустить возможность прижизненного отделения духа от тела, что охотно признаёт божественный Платон, но в чём сильно сомневается большинство философов. Наконец пришло мне в голову, что есть верный способ разрешить мои сомнения. Если всё виденное мною было реальностью, то Рената, обманув меня, следовала за мною в воздушном перелёте и теперь должна была или медлить ещё вне дома, или лежать в своей постели столь же утомлённой, как я. В новом припадке гнева и ревности стал я поспешно приводить себя в порядок и одеваться, что было мне сделать не легко, так как руки у меня дрожали и в глазах темнело. Через несколько минут я уже был в коридоре, где свежий воздух, хлынувший мне в грудь, несколько оживил меня, и, с бьющимся сердцем, я отворил дверь комнаты Ренаты. Рената спала спокойно на своей высокой кровати, и не было вокруг никаких признаков, чтобы она провела эту ночь, подобно мне, как не было и запаха мази, который показывал бы, что она тоже прибегала к магическим натираниям. В ту минуту представилось мне это неопровержимым доводом в пользу того, что я не покидал области сна, но не радость, что ночные мои поступки и слова, какими я губил вечное спасение своей души,...