Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Q"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: «счастливейших» дней своей жизни. Чтобы полно охарактеризовать жизнь Пушкина в ту эпоху, необходимо разобрать его отношения к отдельным членам семьи Раевских, определить влияние на него Байрона, с которым он тогда ближе ознакомился, выяснить, насколько отразились на его творчестве новые впечатления. Такая задача осуществима только в ряде очерков и до известной степени выполнена подбором статей данного тома. Автор же настоящей заметки ограничивает свою работу гораздо более узкими рамками, желая только проследить путешествие Пушкина по Тавриде, установить, так сказать, его подробный «дорожник», «итинерарий». На Кавказе, на минеральных водах, Пушкин и Раевские (отец — генерал, два сына — Николай и Александр и две дочери — Софья и Мария) прожили немногим больше месяца [1] . По окончании курса лечения решено было всем, кроме Александра Раевского, ехать в Крым, в Юрзуф, где уже находились — жена генерала, Софья Алексеевна, и две его других дочери, Екатерина и Елена. Пушкин должен был мечтать об этом путешествии с восторгом; позднее он признавался, что в те дни ему казались нужны Пустыни, волн края жемчужны, И моря шум, и груды скал… Как уже знают читатели из предыдущих статей, некоторые сведения о переезде Раевских от...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: красоты», «Злые чары», «Жар-птица») есть все, что угодно, «нет лишь одного — поэзии» [169] . И это было пятнадцать лет назад, когда еще никак нельзя было предвидеть, что с именем Бальмонта появятся такие позорные страницы, как собранные в книгах «Зарево зорь», «Перстень» и т. под. Да, было время, — которое ныне еле помнят «старожилы» литературы, — когда Бальмонт «нераздельно царил над русской поэзией». В первые годы этого века чуть не все молодые поэты были «бальмонтисты», писали под Бальмонта, его стихом и его словарем. Но когда в 1919 г. я был избран председателем Всероссийского Союза поэтов (организации, одно время, видной и многочисленной) и, по должности, невольно сблизился с массой, по крайней мере московских, начинающих стихотворцев, — меня поразило то единодушие, с каким все они высказывали самое отрицательное суждение о Бальмонте. Были, конечно, исключения, но именно исключения: в массе, в целом, молодежь последних 3–4 лет, пишущая стихи, отрицала и отрицает Бальмонта. Она не хочет признать даже его исторических заслуг пред нашей поэзией. И «бальмонтовская повадка» в современных стихах становится все более и более редким явлением. Недавно мне пришлось беседовать о Бальмонте с одним товарищем, моложе меня немногим, человеком широко образованным и живо интересующимся искусством [170] . Он, между прочим, сказал мне: «Я перечитываю Бальмонта, и теперь мне даже непонятно, как мог он когда-то нас увлекать; как могли мы в его стихах видеть что-то новое, революционное в литературном отношении: все в стихах Бальмонта — обыкновенно, серо, шаблонно». И когда я слушал эти слова, мне казалось, что они формулируют мое собственное мнение, потому что я тоже...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: Спб. 1904 г. 1 р. Оба этих стихотворных сборника должны быть выделены из числа других. Это ещё не поэзия, но уже предчувствие поэзии, обещание её. И. Рукавишников печатает третью книгу стихов. Сравнительно с двумя первыми он достиг многого. Значительно овладел стихом и вообще словом; что-то угадал в самом себе. Словно он подошёл вплотную к тонкой перегородке, отделяющей его от истинного творчества. Ещё усилие - преграда упадёт, и пред ним откроются бесконечные дали его мира, той единственной страны, которая уготована каждой личности, но в которую не все находят дорогу. По-видимому, И. Рукавишников человек образованный, но он шёл путём "самоучек", путём угадывания, добиваясь всего с самого начала. В его "третьей книге" много интересных попыток: пробы свободного стиха, искания новых впечатлений в повторении слов, в переломах размеров; некоторые стихотворения оригинально задуманы, картины схвачены с новой точки зрения; хотя нет ни одной пьесы, которая была бы хороша вся до конца. Главные недостатки И. Рукавишникова - мучительная проза, на которую слишком часто сбиваются его стихи, - проза и по форме, и по содержанию, - и затем излишнее пристрастие к разным ужасам, к мрачным образам и байроническим восклицаниям, которые нисколько не пугают и не потрясают, а часто просто смешны. Чтобы создать свою "поэзию ужаса" у И. Рукавишникова ещё нет сил. Книга Ник. Т-о - дебют неизвестного нам автора. У него хорошая школа. Его переводы, часто непозволительно далёкие от подлинника, из Бодлера, Леконт де Лиля, Верлена, Малларме, Роллина, Рембо, Корбьера, Шарля Кро показывают, по крайней мере, что он учился у достойных учителей. В его оригинальных стихотворениях...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: в символизм. Умеренный критик. Писатель более молодой, особенно боящийся прослыть отсталым. Поэт-символист. Стареющий юноша, с вкрадчивыми манерами. Футурист. Умеренный, печатавший свои стихи в "Очарованном страннике" и "Мезонине поэзии" Историк литературы. Лицо скучное. Резонер. Все пятеро сравнительно давно знакомы друг с другом. Диалог происходит в отдельном кабинете ресторана, за стаканами слабого белого вина (вероятно, шабли), которое историк пьет без всякого удовольствия, а футурист - с явным презрением. Приятели собрались в ресторане после публичной лекции другого футуриста, крайнего (который, к сожалению, в диалоге не участвует), на тему: "Здравого смысла тартарары". Лекция кончилась, как водится, скандалом и теперь, уже с полчаса, служит предметом обсуждения. Приятели называют друг друга (в том числе и футуриста и он других) просто по имени и отчеству. Неистового зовут Александр Борисович, что можно обозначить буквами А. Б. Точно так же умеренного можно обозначить буквами В. Г., символиста - Д. Е., Футуриста - Ж. З., историка - И. И. ДИАЛОГ Неистовый. - Нет-с, извините! "Мне не смешно, когда маляр негодный мне пачкает Мадонну Рафаэля!" Все, чем человечество гордилось тысячелетия: Гомер, Данте, Шекспир, Гёте, Пушкин - приходят какие то мальчишки и объявляют это все насмарку! (В волнении неистовый говорит анаколуфически). Там были глубочайшие проникновения в самую суть нашего духа, ...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: автором в Москве, 27 марта 1903 г., в аудитории Исторического музея, и 21 апреля того же года, в Париже, в кружке русских студентов I Когда бесхитростные люди встречаются с вопросом, что такое искусство, - они не пытаются уяснить себе, откуда оно взялось, какое место занимает во вселенной, но принимают его как факт и только хотят найти ему какое-нибудь применение в жизни. Так возникают теории полезного искусства, самая первобытная стадия в отношениях человеческой мысли к искусству. Людям кажется так естественно, что искусство, если оно существует, должно быть пригодно для их ближайших маленьких нужд и надобностей. Они забывают, что в мире есть множество вещей, для людей совершенно бесполезных, как например красота, и что сами они в своей жизни постоянно совершают поступки совершенно бесполезные - любят, мечтают. Конечно, нам смешно теперь, когда Тассо уверяет, что поэтические вымыслы подобны "сластям", которыми обмазывают края сосуда с горьким лекарством; мы с улыбкой читаем стихи Державина к Великой Екатерине, где он сравнивает поэзию со "сладким лимонадом". Но разве сам Пушкин, который частью под влиянием отголосков шеллинговской философии, частью самостоятельно дойдя до таких взглядов, поносил "печной горшок" и попрекал чернь за искание "пользы", в "Памятнике" не обмолвился такими стихами: И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, А Жуковский, приспособляя стихотворение Пушкина к печати, разве не поставил дальше уже прямо: Что прелестью живой стихов я был полезен... Что и дало повод торжествовать Писареву. В большой публике, в той публике, которая знает искусство в форме романов в журналах, оперных представлений, симфонических концертов и картинных выставок, до сих пор безраздельно господствует убеждение, что все назначение...