Поиск по творчеству и критике
Cлово "1934"
Входимость: 3. Размер: 5кб.
Входимость: 3. Размер: 56кб.
Входимость: 2. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 5кб.
Часть текста: вышла книжка избранных стихов Брюсова. В приложении даны "Материалы к биографии", составленные его вдовой, которая подтверждает, что в основу "Огненного Ангела" был положен действительный "эпизод". 2. С годами эти черты в нем усиливались и под конец приняли несколько карикатурный оттенок. Тут, по-видимому, проявилось его сходство с отцом. Срв. воспоминания проф. Н. И. Стороженко. 3. Покойный критик Ю. И. Айхенвальд, высланный из России в 1922г., писал мне впоследствии: "О Брюсове... И сам я меньше всего склонен его идеализировать. Он сделал мне не мало дурного и, когда сопричислился к сильным мира сего, некрасиво, т. е. экономически мстил мне за отрицательный отзыв о нем в одной из моих давнишних статей. Самая высылка моя - я это знаю наверное, из источника безукоризненного - произошла при его содействии". (Письмо от 5 августа 1926 .г.). 4. Тождеству действующих лиц и их ситуаций в романах Андрея Белого была мною посвящена статья "Аблеуховы - Летаевы - Коробкины". См. "Современные Записки", 1927, кн. 31-я. 5. О его жизни в Цоссене см. замечательные воспоминания Марины Цветаевой в "Современных Записках", 1934, кн. 55-я. В той же книге мною опубликованы три письма его. 6. О воспоминаниях Белого см. также мои статьи в газ. "Возрождение" от 28 июня и 5 июля 1934 г. и от 27 мая 1938 г. 7. 31 августа 1926 г. в Известиях ВЦИК было напечатано письмо С. Мицкевича, зам. председателя жилищной секций ЦЕКУБУ (т. е. центральной комиссии по улучшению быта ученых). "В практике жилищной секций ЦЕКУБУ, - писал Мицкевич, - имеется уже несколько тяжелых случаев,...
Входимость: 3. Размер: 56кб.
Часть текста: о парламенте. Литература была в положении петуха, которого гипнотизер положил на стол, проведя перед его носом черту: журналист не смел повернуть головы, уставившись на одну тему. Эта единственная тема была конституция, о которой неустанно, хотя, конечно, иносказательно твердили либералы. Людей иной закваски было мало. Вот разве Толстой, который одиноко доживал свой век в Ясной Поляне. Это был человек иной эпохи. Правда, был еще Чехов 2 . Как правительство «терпело» «Русские ведомости», так либеральная интеллигенция терпела Чехова. Она ему также время от времени делала «предостережения», но остракизму не подвергала, ибо его художество, хотя и не отвечало на вопрос «что делать», все же было так пленительно, так вкрадчиво-лирично, так прозрачно и — главное — так ни к чему не обязывало, что либеральный обыватель позволял себе «любить» Чехова, мечтая вместе с его героями о том, что через «двести-триста лет» у нас что-то будет иное, — не то парламент, не то вся земля преобразится чудотворно. И вот среди такой тишины и благонамеренности вдруг откуда-то пришла ватага декадентов. Они принесли с собой яркие, пестрые знамена и дерзкие плакаты. На берегах Невы они появились раньше, но там они были задумчивее и строже. В северной столице поэты были философичнее москвичей и не очень заботились о ...
Входимость: 2. Размер: 53кб.
Часть текста: черт для истории литературы, которая уже занимается, а со временем еще пристальнее займется эпохою символизма вообще и Андреем Белым в частности. Это желание понуждает меня быть сугубо правдивым. Я долгом своим (не легким) считаю - исключить из рассказа лицемерие мысли и боязнь слова. Не должно ждать от меня изображения иконописного, хрестоматийного. Такие изображения вредны для истории. Я уверен, что они и безнравственны, потому что только правдивое и целостное изображение замечательного человека способно открыть то лучшее, что в нем было. Истина не может низкой, потому что нет ничего выше истины. Пушкинскому "возвышающему обману" хочется противопоставить нас возвышающую правду: надо учиться чтить и любить замечательного человека со всеми его слабостями и порой даже за самые эти слабости. Такой человек не нуждается в прикрасах. Он от нас требует гораздо боле трудного: полноты понимания. *** Меня еще и на свете не было, когда в Москве, на Пречистенском бульваре, с гувернанткой и песиком, стал являться необыкновенно хорошенький мальчик - Боря Бугаев, сын профессора математики, известного Европе учеными трудами,...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: сельским хозяйством, был писателем-самоучкой. В Москве он входил в Суриковский кружок (1872-80) и в 1864 издал «Басни провинциала». Он был первым литературным учителем Брюсова. Рассказ о том, как однажды дед видел Пушкина, произвел на мальчика «сильнейшее впечатление». Отец Брюсова с молодости занимался самообразованием — изучал математику, медицину, читал Маркса, Бокля, Дарвина. В 1860-70-е сочувствовал революционным движениям, был поклонником Писарева и Чернышевского, близко знал многих революционеров, в т. ч. знаменитого Н. А. Морозова. Отец собрал неплохую домашнюю библиотеку, которой Брюсов начал пользоваться уже с 4 лет. Страсть к чтению становится его главным увлечением. «От сказок, от всякой "чертовщины",— вспоминал Брюсов,— меня усердно оберегали. <...> После детских книжек настал черед биографий великих людей. <...> Я начал мечтать, что сам непременно сделаюсь "великим". <...> Меня соблазняла слава Кеплеров, Фультонов, Ливингстонов» (Из моей жизни. С. 66-67). Сочинять стихи и прозу Брюсов стал с тех пор, как научился писать. Одно из самых ранних его произведений — «комедия» «Лягушка», написанная в...
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Часть текста: немало интересовались как собратья по перу, так и просто досужие люди. Причем рассказывалось много вздора и небылиц. Постараюсь сообщить в моих воспоминаниях лишь то, что память сохранила как подлинное. Дед В. Я. Брюсова Кузьма Андреевич был крепостным графа Брюса, у которого много лет состоял буфетчиком. Года за два до освобождения крестьян он выкупил себя и жену у барина и переселился из провинции в Москву, где занялся торговлей пробками. По его смерти семье Брюсовых достался дом в Москве, на Цветном бульваре, и тысяч двести капиталу. Сын Кузьмы Андреевича, Яков Кузьмич, отец поэта, в смысле коммерческой деловитости мало чем напоминал отца. Полный, небрежно одетый, с всклокоченной рыже-серой бородой, он просиживал целыми днями за старинным письменным столом, на котором в беспорядке стояли остатки закусок и неизменно -- бутылка коньяку. Яков Кузьмич проводил время за чтением "Русского богатства", "Русской мысли" и других толстых журналов. Изредка вместо журналов появлялся какой-нибудь новый французский роман. По вечерам Яков Кузьмич чаще всего раскладывал пасьянсы. Как передавали, Кузьма Андреевич мечтал в свое время сделать из сына достойного себе преемника по делам. Дал ему достаточное образование и всячески старался заинтересовать ...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: и разнообразием литературных направлений, школ, группировок, как первая четверть XX века. Одни направления и школы прожили долгую жизнь, другие умирали, едва начав существовать. Вместе с рождением каждой новой школы на страницах журналов и обложках сборников появлялись имена новых поэтов. Многие из этих имен, в свое время громких и популярных, теперь забыты. Книги, некогда имевшие успех, стали библиографической редкостью и предметом изучения специалистов. В. Г. Шершеневича в начале 1920-х годов, можно сказать, знала "вся Москва". Он был непременным участником различных литературных собраний, инициатором и организатором сборников и альманахов. Его имя не сходило с афиш шумных диспутов и вечеров поэзии. Одна за другой появлялись книги его стихов. Вадим Габриэлевич Шершеневич (1893--1942) родился в семье профессора Казанского университета Г. Ф. Шершеневича, известного юриста. После переезда отца в Москву мальчик учился в частной гимназии Л. И. Поливанова, которая славилась высококвалифицированными преподавателями, имела свои литературные традиции. В "Поливановке" учились В. Я. Брюсов, Андрей Белый, С. М. Соловьев. Здесь, в гимназии, начал писать стихи и Вадим Шершеневич. В 1911 году, еще будучи студентом, он решается напечатать свой первый тоненький сборник "Весенние проталинки". Ранние стихи Шершеневича были близки к поэзии символистов. Но вскоре в его стихах начинают звучать урбанистические мотивы, и он становится активным пропагандистом поэтики футуризма. Через несколько лет литературная позиция Шершеневича изменяется. Он ...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: "Огненный Ангел" - избранная книга для людей, умеющих мыслить образами истории; история - объект художественного творчества; и только немногие умеют вводить исторические образы в поле своего творчества. История для Валерия Брюсова не является материалом для эффектных сцен; она вся для него в мелочах; но эти мелочи умеет он осветить неуловимой прелестью своего творчества. Валерий Брюсов здесь сделал все, чтобы книга его была проста; творчество его выглядит скромной, одетой в черное платье, девушкой с гладкой прической, но с дорогой камеей на груди; нет в "Огненном Ангеле" ничего кричащего, резкого; есть даже порой "святая скука", какой веет на нас, когда мы читаем повести Вальтер Скотта; и я благодарю автора за растянутость; за то, что своим спокойным тоном он отвлекает меня от фабулы, описывая быт, мелочи этого быта; широкой волной течет предо мной река прошлого, и в медленном течении этой реки отражается кроткий лик его Музы - девушки с гладкой прической. Нет здесь кричащих перьев модернистического демимонда; нет косметики выкриков и страшных псевдо-символических зубовных скрежетов; нет здесь шелестящих шелков импрессионизма, ни брызжущих в нос дешевых духов современных словечек, то есть, всего того, чем жив модернизм; несовременен, в высшей степени несовременен Валерий Брюсов в своем романе. Но за это-то и оценят его подлинные любители изящной словесности. История говорит с нами: Брюсова мы не видим; но в этом умении стушеваться высокое изящество того, кто в нужное время говорил...