Поиск по творчеству и критике
Cлово "1825"
Входимость: 4. Размер: 28кб.
Входимость: 3. Размер: 96кб.
Входимость: 2. Размер: 35кб.
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 91кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 28кб.
Часть текста: «плоды» своего труда, а не самый труд, и в этом смысле называл свою лиру «свободной». Начиная новое произведение, Пушкин никогда не задумывался над тем, напечатает ли он его или принужден будет оставить в своих тетрадях и сообщить лишь близким друзьям. Известно, что даже «Евгения Онегина» Пушкин начал без надежды увидеть его в печати, и тогда писал кн. Вяземскому: «О печати и думать нечего», брату: «Бируков ее (поэмы) не увидит», А. А. Бестужеву: «Если когда-нибудь она и будет напечатана, то верно не в Москве и не в Петербурге». Число стихотворений Пушкина, не напечатанных при его жизни, огромно. Здесь есть и лирические строфы, слишком интимные для печати, и эпиграммы, слишком для нее колкие, и политические оды, слишком вольные, и целые поэмы. Замечательно, что художественный уровень этих произведений нисколько не ниже, чем стихов, предназначавшихся для широкого распространения. Пушкин работал над теми своими стихами, которых он мог остаться единственным читателем, теми же самыми методами, с тем же упорством и вниманием, как и над всеми другими своими созданиями, и по праву применял он к себе стихи Андре Шенье: без отзыва утешно я пою, И тайные стихи обдумывать люблю. Только этим правилом «пишу для себя», только этой любовью «обдумывать тайные стихи» можно объяснить создание «Гаврилиады», поэмы, печатать которую полностью не решаются и теперь, через семьдесят лет после смерти Пушкина, и самое существование которой едва не повлекло за собой тяжкие беды для автора. Черновых «Гаврилиады» до нас не дошло (они были, вероятно, истреблены Пушкиным), но мы знаем, что такие плавные, безукоризненные стихи...
Входимость: 3. Размер: 96кб.
Часть текста: характерны некоторое однообразие метров и ритмов и педантическая строгость, с какой Пушкин соблюдает поставленные им себе правила. Во вторую половину этого периода метры и ритмы становятся разнообразнее, стих свободнее. Полное развитие ритма и широкое разнообразие поэтических форм осуществляется Пушкиным в третьем периоде, приходящемся на последние годы его жизни. Таким образом, правильнее всего рассматривать развитие стихотворной техники Пушкина на пяти ступенях: первый период распадается на две ступени, 1812–1815 и 1816–1819 года, второй период — также на две ступени, 1820–1824 и 1825–1830 года, и третий период, 1831–1836 года, образует последнюю, высшую, пятую ступень. Разумеется, точных граней между этими периодами и ступенями провести невозможно. Переход от одних приемов творчества к другим совершался у Пушкина постепенно, и в конце каждого периода уже встречаются стихи, написанные техникой периода следующего. Ранние стихи Пушкина (1812–1815 гг.) написаны самыми разнообразными размерами. Юный поэт не сразу остановился на 4-стопном ямбе, как излюбленной форме стиха. Из 58 стихотворений, которые дошли до нас от этих лет, только 17 написаны сплошь 4-стопным ямбом, т. е. менее 30 %. В самом начале лицейского периода Пушкин как бы намеренно пробует различные поэтические формы, выбирая среди них ту, которая наиболее отвечала бы его вкусу. В это время Пушкин решительное предпочтение перед 4-стопным ямбом отдает ямбу 3-стопному и хорею, а «торжественные» послания неизменно пишет или александрийским стихом, или сочетанием 6-стопного ямба с более короткими строчками. Во всем этом сказалось, конечно, влияние прямых учителей Пушкина в поэзии: Батюшкова и Жуковского, охотно пользовавшихся 3-стопным ямбом в своих посланиях, французских эротических лириков, любивших короткие размеры, и русских поэтов XVIII...
Входимость: 2. Размер: 35кб.
Часть текста: и другие побуждения, и среди них — задачи мастерства: повторить в своем творчестве творчество другого поэта, воплотить в своем создании дух целого литературного движения, наконец, разрешить ту или иную техническую задачу. При изучении генезиса пушкинских созданий такого рода побуждения ни в коем случае не должны быть забываемы. Пушкин был не только великий поэт: он был учитель поколений и в то же время должен был быть создателем новой русской литературы. Не отымая значения у предшественников Пушкина, учитывая все, что он взял не только у Батюшкова, Жуковского, Вяземского, но и у поэтов XVIII века, особенно у Державина, — надо признать, что по всем направлениям Пушкину приходилось прокладывать дороги, как пионеру в девственном лесу. Прежде чем осуществлять свои творческие замыслы, Пушкин вынужден был создавать орудие для того. Пушкин преображал язык, пересоздавал стих, творил лирику (как ее поняли романтики), в основании обновлял драму (идущую от Шекспира), вырабатывал прозу (не карамзинскую), впервые давал русскую повесть, русский роман, русскую новеллу, как мы их понимаем теперь. Следует добавить, что при всем том Пушкину приходилось еще быть и критиком, и исследователем литературы («Слово о полку Игореве»), и историком, и журналистом и многим другим. До Пушкина у нас были писатели и поэты, но литературы не было. Надо было заложить ее новые основы и для того прежде всего вобрать в зарождающуюся русскую литературу всё, сделанное до того времени на Западе и на Востоке, в древности, в эпоху средневековья, в новое время. Задача титаническая, вполне аналогичная той, которая стояла перед эпохой Петра I. И Пушкиным эта задача была решена, конечно, постольку, поскольку вообще подобные задачи могут решаться одним человеком. Чтобы самому стать великим поэтом, Пушкин поочередно становился поэтом разных стран и разных...
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Часть текста: поэты, в том числе Багратуни и Алишан. Первый, Арсен Багратуни (1790–1866 гг.), был представителем лжеклассицизма, еще господствовавшего в его время в европейских литературах. Второй, Геонд Алишан, также не избег этого влияния, но постепенно освобождался от него, что выразилось, между прочим, и в переходе от классического грапара (на котором написаны все более ранние стихотворения Алишана) к новому языку (константинопольскому наречию). Геонд Алишан (1820–1901 гг.) оставил много ценных научных работ — по истории, археологии, географии и т. под. Но он был и выдающимся поэтом, стихи которого составили в общем 5 томов. В технике стиха Алишан достигал большого совершенства, и его произведения до сих пор сохраняют любовь значительного числа читателей, как искренние и красивые вдохновения. Алишаном написано немало религиозных стихотворений, молитв и гимнов; есть поэмы, посвященные историческому прошлому Армении; есть живые описания природы; особую глубину стихам Алишана придает его трогательная любовь к родине, воспламенявшаяся судьбой поэта, жившего на чужбине. В нашем сборнике Алишан представлен стихотворением «Раздан», в котором «вечная» тема поэзии — возвращение изгнанника в родной край — оживлена и согрета сильным чувством армянина-патриота. Однако истинными основателями «школы турецких армян» (или константинопольской) в новоармянской литературе должно признать двух поэтов следующего поколения: Пэшикташляна и Дуриана — поэтов, творчество которых уже всецело пользовалось новым языком. Чтобы правильно оценить их...
Входимость: 1. Размер: 91кб.
Часть текста: поэтов дооктябрьской поры, является именно пронизывающее всю его мысль, все его творчество "чувство истории", определившее у него и выбор тем, и образную символику его лирики. В тех же воспоминаниях Брюсов сообщил, как на школьной скамье, на второй год гимназического курса, вдруг открылась для него история. "Ни одна наука не произвела на меня такого впечатления, как внезапно открывшийся для меня мир прошлого. Это впечатление имело значение для всей моей жизни". С этих пор начинаются и опыты исторического жанра, большей частью неизданные; в большинстве случаев это произведения на темы из римской истории: "Юлий Цезарь", "Помпеи Великий", "Антоний и Клеопатра", "Август и Вергилий". Но рядом с ними в перечне замыслов мы найдем и драму о Марине Мнишек, а среди рукописей - и неоконченный роман о декабристах - "Записки декабриста Малинина". Как всегда, рука об руку с этими художественными замыслами идут замыслы научных работ: в 1898 году, например, мечтается написать историю Римской империи до времен Одоакра, целую книгу - "Очерк всеобщей истории" и т. д. Конец жизненного пути Брюсова смыкается с началом, и последний этап частично осуществляет мечтания детства и юности, показывая нам Брюсова то в роли руководителя семинара по всеобщей истории в Литературно-художественном институте, то в роли исследователя эпохи кризиса Римской империи - эпохи, отображенной им в его втором историческом романе - "Алтарь победы". Некоторой части критиков Брюсова этот его "историзм" представлялся и представляется одним из пороков его творчества. "Брюсовское проникновение в историю заклеймлено пороком стилизаторства, поддельности разнообразной и богатой ...
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Часть текста: в учении" (лат.). "Сборник" (лат.). Коли понравилась тебе девка, // Так молчи, раз нет ни гроша (нем.). "Освободи меня, Господи, от вечной погибели" (лат.). "У льва" (нем.). общий стол (франц.). Вставать в шесть, обедать в десять, ужинать в шесть, ложиться спать в десять, значит, прожить десять раз десять (франц.). знать грешно (лат.). вывод (лат.). так как (лат.). ни король, ни тура (исп.) ; здесь: никто. удивительный художник (лат.). Сарацинка, т. е. арабка (от арабск. sЮrqin - восточные, т. е. арабы). танец со шпагами (исп.). "Помилуй нас, Боже!" и "Молись за нас!" (лат.). прислуживающих ( лат. minister). искусством гадания (от лат. divinatio - гадание). Здесь: книга малого формата ( лат. opuscula). "Тайна святой Гертруды к приобретению тленных сокровищ и благ" (нем.). "Книга Моисея и тройное адское принуждение", "Могучие заклинания адских духов", "Главное принуждение духов к служению людям" (нем.). "О колдуньях и насылающих бедствия женщинах"... труд "О чародейских предсказаниях"... "Молот ведьм" (лат.). "Как тяжело грешат ищущие спасения в чародействе" (лат.). "Естественная философия"... "Элементарная магия" (лат.). "Генрих Корнелий Агриппа из Неттесгейма, об оккультной философии. Три книги" (лат.). учитель с товарищем (лат.). "По заслугам твоих ангелов, Господи, облачаюсь в одеяние спасения, дабы то, что желаю, мог я ...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: молитвами") Краски Сказание о разбойнике Замкнутые Из сборника "URBI ET ORBI" (ГРАДУ И МИРУ) * * * ("По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах") Лестница Последнее желанье У себя Побег Работа Прочь венки, дары царевны Мечтание Искатель Нить Ариадны Блудный сын У земли В ответ (П. П. Перцову) Фабричная Раб Помпеянка L'enn'ui de vivre Habet illa in alvo Париж Мир В Дамаск Сонет Хмель исступленья Терцины к спискам книг Каменщик Мальчик На скачках Зимние дымы Ночь В раю К. Д. Бальмонту Венеция Младшим З. Н. Гиппиус Из сборника "STEPHANOS" (ВЕНОК) Вячеславу Иванову Приветствие * * * ("Меня, искавшего безумий") * * * ("Желтым шелком, желтым шелком") Медея Тезей Ариадне Ахиллес у алтаря Антоний Орфей и аргонавты В полдень Из песен Мальдуна Каменщик Гребцы триремы Кинжал К согражданам Цусима Юлий Цезарь Одному из братьев Знакомая песнь Цепи Паломникам свободы Лик медузы Довольным Грядущие Гунны К счастливым Фонарики Слава толпе Духи огня Конь блед Из сборника "ВСЕ НАПЕВЫ" Поэту Сумерки Век за веком Усталость Встреча Ранняя осень Холод Монах Городу Вечерний прилив Хвала человеку Дедал и Икар К медному всаднику Опять в Венеции На форуме Служителю муз Флореаль 3 года Дух земли Наш демон Кому-то Начинающему Сеятель Не вошедшие в сборники * * * ("Мой разум! ты стенами строгими") Братья бездомные * * * ("Вот брошен я какой-то силой") * * * ("Я много лгал и лицемерил") * * * ("С каждым шагом всё суровей") * * * ("Дивный генуэзец! как нам стали понятны") * * * ("На площади, полной смятеньем") К народу * * * ("Ужель доселе не...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: указывал мне длинный и чешуйчатый коготь. Дьявол другой рукой приподымал тяжелую портьеру у окна. Небо казалось черной бездной, разверстой у ног. - Вокруг этой звезды, - продолжал Дьявол, - вращается сто сорок больших планет, не считая астероидов. Мы с тобою сейчас перенесемся на одну из них, величиною с вашу зеленую землю. - А сколько времени мы будем в пути? - спросил я насмешливо. Дьявол посмотрел на меня вдвое насмешливее, жидкая бородка его затряслась, и он ответил мне так: - Конечно, мы летели бы миллионы лет, если бы пожелали пройти через все промежуточные точки между землей и той звездой. Но мы минуем их. Дай мне руку. В тот день Дьявол был одет в широкий испанский плащ, и лицо у него было, как у оперного Дон-Жуана, но, из странного щегольства, он сохранял мохнатые ладони и крючковатые пальцы, как у духа Тьмы на гравюре Дюрера. Меня передернуло от прикосновения этой шершавой руки. А Дьявол захохотал мне в лицо и рванул меня вперед, словно увлекая в какой-то бешеный танец. На миг у меня закружилась голова, так как от моего спутника пахнуло на меня крепкими, но неприятными духами. Однако тотчас же Дьявол выпустил мою руку. Мы были уже не на земле. Мы были в неизвестном мне мире. Небо над нами было радужное. Оно словно ежеминутно вспыхивало багровыми молниями, цвет которых затем перелизался во все краски спектра. Казалось, что вся вселенная - один гигантский фейерверк или один сплошной пожар. - Не пугайся, - сказал мне Дьявол, хохоча, - уже потому не пугайся, что у тебя нет твоих телесных органов. Это не оттого, чтобы мне трудно было перенести сюда твой земной состав, - мне это столь же легко, как вытолкать тебя за дверь. Но твои телесные органы не приспособлены к здешней атмосфере и здешнему свету. Вот отчего я...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: его мировоззрение, как он сам понимал его в часы раздумий. Небольшое собрание его стихов, конечно, не пересказывает всех выводов, какие он мог сделать из своих убеждений, но определенно знакомит с этими основными убеждениями. Стихи Баратынского замечательны именно их обдуманностью, поэт жертвовал скорее красотой стиха, чем точностью выражений: за каждым образом, за каждым эпитетом чувствуется целый строй мыслей. Поэт непосредственного вдохновения, пожалуй, глубже раскроет перед читателями свою душу, — но никто вернее, чем поэт-мыслитель, не ознакомит со своим рассудочным миропониманием, с тем, что сам он считал своей истиной… В стихах Баратынского, начиная с самых ранних, чувствуется резкий разлад настроений. В юношеских произведениях он с одинаковой готовностью повторяет и ходячие советы эпикурейской мудрости, и сетование философов на суету жизни. Сам Баратынский то называл себя «певцом веселья и красы», то «разочарованным», который «безрадостно с друзьями радость пел». Плетнев в 1822 году прочил ему два венка — Анакреонта и Петрарки, а немного спустя к нему обычно применялось имя поэта элегического. В 1825 году Баратынский получил возможность покинуть Финляндию, вернуться в круг близких и друзей. Вскоре после того он женился. Лично знавшим его он казался вполне довольным судьбой. Но именно в это время настроения грустные, даже мучительные начинают преобладать в его поэзии. Вместе ...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: с той разницей, что наука нового времени признала мифом и самый поход Агамемнона. Для историков XVIII и начала XIX века события 2-го тысячелетия до Р. X. уже представлялись лежащими за пределом истории. Не только «происхождение мидян и персов» казалось «темно и непонятно», но и весь мир Египта, почти до завоевания его Камбизом, был окутан непроницаемым мраком. В XVIII в. даже гениальный Гиббон тщетно пытался, в одном юношеском своем сочинении, сколько-нибудь осветить легендарный образ «Сезостриса Великого». Таким образом, вся жизнь культурного человечества рисовалась заключенной в тесные границы трех тысячелетий, считая от 1184 г. до Р. X., — предполагаемый год падения Илиона. Ученые долго мирились с крайними несообразностями, какие представляла такая хронология, с дряхлостью египетской цивилизации на самой заре ее истории, с противоречащими показаниями Библии, индийских преданий, даже некоторых античных авторов, начиная с Геродота, с иными выводами, к которым вели данные геологии, антропологии и самой археологии, — наук, впрочем, еще мало развитых в XVIII в. Мирились и с тем, что существовала традиция, шедшая из отдаленного прошлого, которая утверждала гораздо большую древность человеческой цивилизации. Согласно с этой традицией, культурным мирам Египта и Месопотамии предшествовал, на сотни столетий, культурный мир погибшей Атлантиды, в свою очередь имевший предшественника в еще более древнем мире Лемурии. Но опиралось такое историческое учение только на значение предания, на некоторые общие соображения и на доводы аналогии. Наука XIX в., рациональная и позитивная по существу, признававшая только свидетельства «буквы» и «камня», проходила мимо традиций с пренебрежением, как бы не замечая их. Ученые предпочитали мириться с несообразностями, нежели допустить в науку что-либо, не подтвержденное...