Уважаемый Георгий Иванович. Посылаю Вам Вашу статью* с той небольшой "ретушью", которая нам показалась необходимой. Именно: мы пропустили несколько строк, где перечисляются довольно случайно сопоставленные имена Уистлера, М. Дениса, Шопена и др. и несколько строк в конце, где очень недоказательно утверждается (впрочем совершенно справедливая мысль), что Пушкин и Лермонтов были причастны этому чувству и вкусу вечности. Другие поправки ничтожны и касаются слов, напр., в начале слово "момент" заменено словом "мгновение" и т. п. Почти везде пропущено выражение "символическая" поэзия, поэт-"символист" и т. п., ибо мы ни в коем случае "символистами" себя не считаем**.
Что до заглавия, то, конечно, "Накануне" невозможно. Но и предложенное мной "Le gout de I 'infini" ("Вкус вечности" (фр.)) не очень хорошо.
Что, если оставить статью вовсе без заглавия, а эти французские слова поставить эпиграфом? На этот случай сообщите точно, из какой вещи у Бодлэра они взяты***.
Примечания Г. Чулкова
* Моя статья "Светлеют дали", о которой в этом письме сообщает Брюсов, была напечатана в мартовской книжке "Весов" за 1904 год. Эта юношеская статья, которую я не решился перепечатать ни в одном из своих сборников, была исполнена странного - на мой теперешний взгляд - оптимизма. "Мы теперь накануне великих откровений, - писал я в конце этой статьи, - природа человеческая утончается. То, чего раньше мы не видели, пламенеет красками. Мы чуем на своем лице прикосновение теней..." "Мы делаемся причастными величайшему прозрению, отвергая те пути познания, по которым следовало заблудившееся человечество". Этот наивный патетизм вполне, впрочем, соответствовал настроениям тогдашних представителей "нового искусства". Брюсов писал в первом нумере тех же "Весов": "Ныне искусство, наконец, свободно". И далее: "Пусть же современные художники сознательно куют свои создания в виде ключей тайн, в виде мистических ключей, растворяющих двери из его "голубой тюрьмы" к вечной свободе". Подобный же пафос мы находим и в статьях других авторов, которые уснащали свой стиль такими, например, изысканностями: "Знойные потоки солнечной светозарности омывают нас вечной лаской, когда раздаются звучные строки о том, что мы "будем как солнце". Орлиный взлет к обаятельному томлению июльских дней и к печали пожарных закатов..." и т. д. В Петербурге был не в моде этот приподнятый и восторженный стиль.
"Весам" вовсе не символисты, чрезвычайно любопытно и выражено с достаточной определенностью: "мы ни в коем случае "символистами" себя не считаем". Что касается самого Брюсова, то это заявление совершенно точно, и понимание его как символиста было основано на недоразумении. Если его трудно причислить к символистам в том смысле, в каком этот термин принимался школою французских символистов, то уже совершенно невозможно считать его символистом в более глубоком смысле, присоединяя его имя к именам Тютчева, Влад. Соловьева или Фета.
*** Выражение "Le gout de I'infini" ("Вкус " (фр.)) взято из его книги "Paradis artificiels".