Русская поэзия серебряного века. О Валерии Брюсове
Кратко о Брюсове (Русская поэзия серебряного века)
Имя Валерия Яковлевича Брюсова неразрывно связано со всей историей русского символизма. Брюсов считал своей целью создать в России новую поэтическую школу, опирающуюся на открытия французских символистов, и хотел стать ее вождем, чтобы войти хотя бы "двумя строчками в историю всемирной литературы" (его слова). В ранней брюсовской лирике (сборники "Chefs d'oeuvre". M., 1895 и "Me eum esse". M., 1896) видно намерение эпатировать, озадачить читателя; экзотические образы связаны произвольно, порой алогично; усиливая музыкальность стиха, поэт стремится внушить свое настроение, заворожить им. Лирический герой Брюсова - сильная личность, персонаж из истории или мифа - не просто навеян Ницше, он близок индивидуальности самого поэта мужественным началом. Автор скандально известного моностиха "О, закрой свои бледные ноги!" Брюсов, пройдя через улюлюканье критики, разрушил прежнюю поэтическую систему и старое читательское восприятие. В споре сторонников "утилитарного" и "чистого" искусства Брюсов не причислял себя ни к тем, ни к другим (статья-манифест "Ключи тайн", 1904), но настойчиво требовал права художника на свободу. Поэт вне общественной, философской, религиозной борьбы, заявлял Брюсов. Он не разделял взглядов на символизм как на миропонимание ни с Мережковским, ни с Вяч. Ивановым, ни с А. Белым, ни с Блоком. Для Брюсова символизм только литературная школа, чья задача - утончить, изощрить поэтические средства, чтобы лучше выразить сложный мир современника.
С появлением книг "Tertia vigilia" (M., 1900) и "Urbi et orbi" (M., 1903) начинается зрелость Брюсова. Теперь его привлекают классический стих, гармония и мера в искусстве, музыкальность сменяется скульптурностью формы: "поэтом мрамора и бронзы" назовет Брюсова А. Белый. Начинается признание: брюсовские сборники произвели сильное впечатление на столь разных читателей, как Горький, Бунин, Блок. Брюсов действительно сумел воссоздать противоречивый, трагический, но притягательный мир человека XX столетия на фоне контрастов современного города. Нередко поэт с его живым чувством истории передает драматизм своего времени и судьбы в образах прошлого - например, создает исповедальную лирику, преломляя мотивы античной мифологии ("Нить Ариадны", "Антоний").
"Stephanos" (M., 1906), "Все напевы" (M., 1909), "Зеркало теней" (M., 1912) - окончательно сложился поэтический мир Брюсова, принципиально всеохватный: "Мне сладки все мечты, мне дороги все речи,/И всем богам я посвящаю стих" - так передано приятие многообразия Вселенной. В свете этого закономерным стал, казалось бы неожиданный, отклик Брюсова на события революции 1905 г. (стихотворения "Кинжал", "Грядущие гунны", "Довольным" и др. из цикла гражданственной лирики "Современность"), где поэтизирован "океан народной страсти/В щепы дробящий утлый трон".
Универсализм личности Брюсова - заметное явление даже в эпоху "русского Возрождения" начала века. Поэт завоевывает все новые области: прозу, критику, журналистику (возглавлял в 1904-1909 гг. журнал "Весы"); он переводчик, историк литературы, стиховед, пушкинист. С начала 1910-х годов Брюсов становится как бы живым классиком (Блок отмечал его "преемничество от Пушкина"). Из символистских "Весов" уходит в "солидную" "Русскую мысль", занимая позицию вне групп и направлений. Однако творческая воля поэта идет на спад, начинаются самоповторения, уход "вширь" в ущерб "глуби": последний предреволюционный сборник "Семь цветов радуги" (M., 1916) был сдержанно встречен критикой и читателями.
Современники высказывали несходные, порой взаимоисключающие оценки творчества Брюсова. Гумилев считал, что "слова "брюсовская школа" звучат сегодня так же естественно и понятно, как школа парнасская или романтическая". Но "мастером без слуха" называла его Цветаева, а Ахматова - поэтом, который знал секреты ремесла, но не знал "тайны творчества". Тем не менее новаторство его было признано; действительно, во многих областях русской поэзии рубежа веков Брюсов был первым.